Дворец явно нравился…
Дворец явно нравился царю, и царь выразил желание немедленно наградить зодчего Паранафера.
Паранафер был уже глубоким старцем, он уже не мог руководить всей постройкой дворца и построил только один лишь двор. Но Паранафер еще в Фивах соорудил первый храм Атона. За это его возненавидели фиванские жрецы, а царь, наоборот, всячески подчеркивал его заслуги.
Прямая, как стрела, «Дорога фараонов» разрезала дворец на две части. Парадные дворы и залы лежали по одну сторону дороги, жилые покои царской семьи — по другую. Обе части связывал мост.
Когда Эхнатон поднялся на мост, здесь его уже ждали Нефертити и обе старшие дочери с тяжелым золотым ожерельем. Внизу стояли придворные и Паранафер, окруженный певцами и арфистами.
Жители города, которым разрешалось лицезреть своего владыку не чаще двух-трех раз в год, толпились в отдалении.
Приняв из рук жены золотое ожерелье, Эхнатон кинул его вниз царскому писцу Ипи, тот вручил его жрецу. Другой жрец в цветистых выражениях перечислил заслуги Паранафера. Певцы затянули песню, прославляющую Атона, и жрец по знаку царя возложил на старого зодчего ожерелье, блестевшее в лучах солнца. Затем придворные с гимном проследовали под мост, открывая процессию.
Медленно катился людской поток к мосту, перекинутому между двумя частями дворца. На мосту, как в раме, стоял в особом «окне явлений», сияя золотом и самоцветными камнями, сам Эхнатон. Его фигура с тонкими длинными руками четко рисовалась на фоне темного прямоугольника, и толпы людей, ликуя и восхваляя солнце, проходили у него под ногами.